Записки плохого официанта.

Сегодня работал в зале.

Вновь приходили две молодые красивые женщины с одним ребёнком на двоих (но не те же, что были в прошлый раз, другие; новая мода, видимо), читали меню с интересом и приговаривали, как же вкусно всё написано.

К сведению читающих: написано всё предельно лаконично, минималистично, даже микролистично: допустим, скажем, например, «Омлет со страчателлой», «Овсяная каша», «Французский тост с джемом», etc.
Одна гостья самостоятельно выбрала для себя наш знаменитыйскрамбл на горячем тосте с авокадо и лососем, а после него — какао на овсяном молоке с сиропом. На всех взяли сырники с джемом из вишни и панкейки со сметаной, а вторая гостья решила попробовать блинчики с маринованным лососем и сметаной, большую пробиотическую тарелку, а также гречневую кашу на миндальном молоке.

Подруга спросила, дескать, неужели ты всё это съешь?

Та ответила спокойно, что всё это, конечно, не съест, но хочет попробовать.

Съела всё. Поблагодарила, сказав, что угадала с каждой позицией, всё оказалось очень вкусным.
Вот только сырники и панкейки они уже… эта… не смогли, не смогли.

Когда встали из-за стола, стало совершенно очевидно, что лифчиков не признают. Теряться — это не по-официантски, поэтому, пока они одевались, я решил немного постоять и отдохнуть, а то ведь устал же, мысленно спрашивая, зачем же так быстро одеваться. Ещё не до конца одевшись, молодая красивая женщина порылась в карманах и положила поверх чека 200 гривен.

И едят с аппетитом, и 15% от чека оставляют, и без лифчиков ходют — ну разве можно так с женатым официантом?
Дальнейшее было не так интересно, но всё равно расскажу: постоянный гость заказал свои регулярные Яйца Хемингуэй, к которым попросил добавить простой салат из рукколы и свежих томатов, для сочности и настроения. После этого съел сырники с джемом из черники.

На середине трапезы к нему присоединился другой наш постоянный гость, взял нашу знаменитую глазунью с охотничьими колбасками. После этого съел сырники с джемом из вишни. 11% от общего чека — грех жаловаться.

Один из последних гостей за смену взял просто капучино на классическом молоке и классический же простой круассан с коровьим маслом. Французский завтрак: маленький, углеводный. Возможно, накануне был плотный ужин, а возможно — впереди обед у родственников, а за общим столом никак нельзя мало есть, уважать не будут, лодырем прослывёшь.

К нашей общей радости, в столицу вернулась наша любимая гостья, которая пару лет жила где-то в другом городе (вроде бы в каком-то Лондоне).

Гостья эта известна, помимо эффектной внешности и харизмы, ещё и капелькой ОКР — всегда дополнительно протирает приборы перед едой. То есть, понимаете ли, мы их после мойки обрабатываем кипятком, натираем до блеска, если хоть один развод или хоть одна крапинка — тут же возвращаем на мойку, ибо уважаемым в городе людям и девушкам, добившимся успеха на своём поприще, подавать такое низзя, а вот она дополняет нашу работу собственноручным вкладом.

— Не понимаю, чего все так переполошились. Неужели кому-то могло не понравиться, что ты отправился немного погулять по крыше? — возмутился Карлсон.
— Да, — ответил Малыш, — моей маме. Знаешь, у неё нервы…

Но это придаёт ей только дополнительного шарма. Полностью здоровые девочки скучны. Надо чтоб хоть чуть-чуть безумия было, хоть маленький вывих психики, только таких-то и можно полюбить на всю жизнь.

И приговаривать с гордостью: «Вот это вещь».